... У окна деревенской хаты, скроенной на малоросский манер, сидела женщина. Это бывало в тихие, свободные и редкие, в общем-то, в беспросветных буднях минуты. И все всматривалась вдаль, словно разглядывала чьи-то шаги. Они вот-вот обретут более четкие очертания, а потом она узнает в них знакомый силуэт и радостно всплеснет руками, – Вернулся! – Мам, кого ты выглядываешь? – спрашивала младшенькая, Наденька. – Батьку… – Говорила она с тяжелым выдохом.

 Мария Афанасьевна Фоменко, смирившись с трудной бабьей долей, знала почти наверняка, что эти самые шаги вдали никогда не обретут очертаний родного ей человека. – Уж Берлин взяли, Японская закончилась… Стало быть, в Японской сгинул… Но ждала всю жизнь.

Ее мужа, Василия Васильевича Фоменко, забрали в 1941, в самом начале войны. Красивый был мужик, статный, добродушный. Росло у них трое девчат Вера, Катя, Надя и сын Коленька. Как пришла в их далекое Киргизское село весть о войне, так и стали отправляться на защиту Родины отцы, мужья, братья, сыновья… Фронт был хоть и далеко, а бабий вой да детский плач стоял по всей необъятной земле нашей. И только им, завтрашним солдатам, ни плакать, ни даже виду подавать не положено было. А что там у них в душе творилось, когда понимали , что могут не вернуться домой, уж и представить сложно…

Посадили Василия вместе с другими деревенскими мужиками в прицеп и отправили в районный военкомат города Канта. Старшая его дочь Вера бежала за ними сколько могла. Привязана к отцу была очень. У Веры лицо оспой побило, стеснялась она себя,– Как такую дочку любить можно. А он любил. В тогдашней суровой жизни батька умел пожалеть и приласкать. И вот теперь ее кровинку и отраду забирали. Могла ли она, маленькая девочка, сопротивляться обстоятельствам? Пыталась. Бежала за отцом покуда силы были…

О чем думал Василий Фоменко на родной краснореченской земле в это последнее свидание с дочкой, а потом там – на последнем рубеже, где «Велика Россия, а отступать некуда», на краю своей жизни…, знает только он и Господь Бог…

Василий Васильевич Фоменко 1908 года рождения (с.Красная речка, Киргизской ССР), призывался на фронт Кантским РВК Киргизской ССР,  рядовой –красноармеец. Служил стрелком в составе 1073 Стрелкового Полка 316-й Стрелковой дивизии (8- Гвардейская Краснознаменная и ордена Ленина стрелковая Дивизия – Панфиловская дивизия). В ходе переформирования (в сентябре или октябре) вошел в состав 6-й стрелковой роты 1075 Стрелкового Полка Панфиловской Дивизии. В ноябре месяце в Битве за Москву его не стало…

Поскольку бои были очень страшные и возможности уносить убитых с поля боя особо не было, к тому же этот ноябрь выдался очень снежным и морозным, рядовой Фоменко так и остался на Подмосковной земле неизвестным солдатом. Может быть, в одной из братских могил (без указания фамилии и имени), а может, как в песне: Те, кто приняли смертный бой, стали просто землей и травой…

Родные Василия Фоменко, жена и дети, так и не узнают, что их красноармеец ушел еще в самом начале войны, где-то под Волоколамском…А потому будут ждать и надеяться, всматриваясь в чьи-то далекие и, увы, чужие шаги…

В последний год жизни старшая дочь, Вера Васильевна, особенно часто вспоминала его. Раз не было похоронки, значит, жив был всю войну и не вернулся с Японской, – рассуждала она. Красный угол ее незатейливой комнаты венчала икона Божией Матери «Утоли мои печали», а над кроватью – довоенный портрет отца. Уж 20 лет, как ее не стало. И мне, внучке Веры Васильевны, ее очень не хватает. Все эти строки и работу с архивными документами я посвящаю ей и ее любимому отцу – воину-панфиловцу Василию Васильевичу Фоменко. По годам я уже старше моего вечно молодого прадеда. Низкий ему поклон! И всем нашим воинам – защитникам! Спасибо тебе, дед!

Послесловие: 14-15-16 ноября в бою с немецкими танками 6-я рота 1075 Стрелкового полка Панфиловской дивизии вместе с 4-й, 5-й ротами держали оборону в районе деревень Петелино, Никольское, Дубосеково, Ширяево. Немцы не просто не прошли, они понесли значительные потери и в людях, и в технике, а главное, утратили уверенность в своих силах. Фашистский генерал-полковник Эрих Гёпнер, командующий 4-й танковой группой писал в донесении о Панфиловской дивизии: «…дикая дивизия, воюющая в нарушение всех уставов и правил ведения боя, солдаты которой не сдаются в плен, чрезвычайно фанатичны и не боятся смерти».

Тщательно подготовленная операция «Тайфун» и "План Барбаросса" так и остались больной фантазией, разбившейся вдребезги о многонациональный русский характер!