Войну мой дед, кадровый военный, начал22 июня в Бобруйске.Он возглавлял инженерную службу 13-ой бомбардировочной авиационной дивизии, которая  входила в состав ВВС Западного особого военного округа, по которому и был нанесен основной удар немцев.Из  воспоминаний командира :.«В первый день войны немцы три раза налетали на аэродром. Началась большая война, и так для нас неудачно. В первый же день мы так нелепо потеряли десятки бомбардировщиков. Чем их восполнить?Накануне войны на нашем аэродроме скопилось до тридцати новеньких самолетов Пе-2. Их должны были перегонять дальше, но почему-то задержали. Стояли они на окраине аэродрома, чтобы не мешать полетам. В сутолоке мы забыли о них и вспомнили только теперь. Ведь их около тридцати штук. Все новенькие. Выруливай и взлетай. И тут же поймал себя на мысли: а кому выруливать? Ведь ни я, ни другие летчики с этой машиной не знакомы».Оказалось, что единственный человек, который умел летать на Пе-2, был мой дед.Ему поручили подобрать самых опытных летчиков и штурманов и начать  с ними осваивать эту машину.Изучение нового самолета проходило под частыми бомбежками противника. Появятся вражеские бомбардировщики — летчики и штурманы сразу бегут в укрытие. Миновала опасность – обратно. И все же до 27 июня удалось спасти более 20 самолетов. 28 июня 1941 года Бобруйск был сдан.Началось отступление.После ночного перехода штаб остановился возле небольшой деревушки в лесу. Неподалеку на поляне приземлилось несколько связных самолетов.Деду Ивану поручили лично проверить, не забыли ли что в спешке эвакуировать с ближайших аэродромов. А попутно посмотреть, по каким дорогам и в каком направлении движутся машины-заправщики.Он  взял с собой инженера . Сели они в трехместный По-2 и поднялись в небо.Из рассказа деда.«...Где-то над Брянскими лесами на маленький самолет набросился Ме-110. Фашисты тогда шныряли по всем направлениям, не давали нам покоя ни днем ни ночью. Наш летчик круто развернул самолет и ушел от погони в облака. Спустя какое-то время он снизился и приземлился на лесной поляне. Я и инженер помогли летчику упрятать машину под кроны деревьев.Прошло минут двадцать. Немец в небе больше не появлялся. Тогда По-2 снова взлетел, и (надо же такому случиться) из облаков вынырнул тот самый Ме-110. Спикировав, он зашел в хвост нашему самолету и полоснул по нему длинной пулеметной очередью. Самолет вспыхнул.Летчик направил машину вниз и приземлился на первой попавшейся площадке.— Не помню, то ли меня при ударе о землю выбросило из кабины, то ли, собрав силы, сам вывалился. Только чувствую — горю. Начал кататься по траве, чтобы сбить пламя. Вижу, бежит, пылая, как костер, инженер и дико кричит. Его, видимо, облило бензином. Признаюсь: страшно было смотреть на этот живой факел. Вот он словно обо что-то споткнулся, упал и замер. Сгорел заживо. Сгорел, не успев выпрыгнуть из кабины, и летчик.Сознание меня покинуло. Очнулся в вагоне. Оказывается, кто-то меня, обгоревшего, подобрал, доставил на ближайшую станцию и сунул в проходящий санитарный поезд.»Командир дивизии разыскал сильно обгоревшего деда в Тамбове, в госпитале. Выделил для него самолет, переправил в Куйбышев, подальше от фронта, и там, много месяцев спустя, дед встал на ноги и продолжил службу…