Насонов Георгий Дмитриевич. Родился 6 мая 1906 года в селе Козловка Бутурлиновского района Воронежской области в многодетной крестьянской семье. В возрасте 10 лет был отправлен родителями к старшей сестре, которая работала на Кубани у богатого помещика няней и помогала своей семье. Была война, голод, родители решили, что на Кубани он сможет батрачить за кусок хлеба, хотя бы себя прокормит. Как уж он тут мыкался тринадцать лет, чего натерпелся, можно только догадываться. Вот так он и познакомился со своей будущей супругой (Прасковьей) в возрасте двадцати трех лет. Молодой голодный, завшивленный батрак прибился к их хутору. Её семья жила под Краснодаром (Екатеринодар), семья тоже была многодетной (восемь только живых детей), но вполне благополучной. Отец занимался торговлей лошадьми. Все работали. У Прасковьи к тому времени была уже маленькая дочь, отца которой то-ли убили, то-ли сгинул где-то в те смутные времена. Красавец был и буйный. Хулиган и бандит, короче, по нынешнему разумению. Долго она отбивалась от этого батрака, и отец ее был против. Но у Георгия руки росли откуда надо, тесть в конце концов сдался. И Прасковья, видно, смягчилась, потому что герой наш любил ее всю жизнь до самого конца. Пятнадцать лет прожил после ее смерти один. Говорили ему – женись. Сказал, что такой, как Паша больше нет, а других ему не надо. В 1929 г. родилась дочь - Валентина, в 1934 г. еще одна – Людмила, в 1937 г. сын – Борис, в 1942 г. еще сын – Александр. Георгий Дмитриевич, видать, был работягой и неглупым от природы. Активистом. В партию вступил. В общем, совхоз отправил его учиться в институт (Саратовский планово-экономический). Причем очно. В 1933  году он учебу закончил. Была там и военная кафедра. Получил звание лейтенанта по профилю политрук. Работал экономистом в райфинотделе в станице Ольховатской (вроде Ростовская обл.), потом в Краснодаре. В общем, куда Родина пошлет. Прасковья с детьми ездила за ним. В конце концов война застала их в Краснодаре. Призвали его на фронт в 1942 г. Как раз сын Саша родился, он его увидел в роддоме и все. Был уже старшим лейтенантом или капитаном, политруком роты. В боях под Ростовом, когда город несколько раз переходил из рук в руки, зашли в какую-то хату в станице воды попить, вышли, а вокруг уже немцы. Политруком, видно, был неплохим, его солдаты пообрывали с него знаки различия и не сдали. Потом, в лагере был как простой солдат (это ему было 37 лет, не мальчик уже). Коммунистов и политработников расстреливали сразу. Первый лагерь был под Ростовом. Охраняли наши полицаи. Звери были хуже немцев. На жаре люди стояли за колючкой, как селедки в бочке. Пить не давали. Местные приносили еду – не подпускали. Георгий узнал одного – Василенко, знакомы были раньше. Ржал стоял, но хоть не выдал.Так что подлости и предательства хватало. Не писалось в учебниках об этом. Потому, наверно, так быстро и далеко немцы зашли. Где-то люди шли на сотрудничество, чтобы выжить. Ведь получилось, что страна и армия их бросили. Много было предателей идейных, давно имевших зуб на советскую власть, кого раскулачили по делу, или без дела последнее отобрали. Подозреваю, в рядах идейных коммунистов тоже мрази было немеряно в те времена, когда раскулачивали.В общем, погнали пленных на запад. Голодал. Пухлый был от голода. Ноги как столбы. Люди ели все, чтобы выжить: ворон, кошек, собак. А он не мог. Картофельные очистки, лебеду – это да, а чтоб кошку – лучше умереть от голода. Говорит, рвало сразу, ничего не мог с собой поделать. Он всегда был брезгливым, не дай Бог ложку немытую дадут, даже если внуки только что из нее ели. Вот с чего бы!? Сам объяснить не мог. В лагере однажды случай был: там тоже народ всякий же. Сидят голодные, вспоминают, как до войны жили. Один, который сам пришел немцам сдался, сидел голодный вместе со всеми и вспоминал, как он до войны председателя колхоза возил. Приедем, говорит, в колхозную кладовую, а там чего только нет. Ну все, что люди выращивали и производили: и хлеб, и масло, и колбасы, мед, овощи, фрукты. Брал, говорит, все, что хотел. Это при том, что все это колхозникам выдавали по нормам на трудодни вместо денег. Георгий Дмитриевич ему сказал: «И тебе что, плохо было при советской власти?» Только и всего. А тот сразу: «А, да ты политрук, видать! Надо бы о тебе рассказать!» В общем, ночью этого типа кто-то придушил. Наверно, было немало и достойных людей.В общем, где-то в 1943 г. году в Югославии им удалось бежать, помогли партизаны товарища Броз Тито (руководил Югославией, по-моему до 80-х годов, с нашими деятелями особо не якшался, страна не подписала потом Варшавский договор. Выживали сами. Сами себя освобождали. Что уж он не поделил со Сталиным и Хрущевым я точно не знаю. По крайней мере, наши войска никогда потом в Югославии не стояли). Воевал вместе с югославскими партизанами. Рассказывал, что там была чертова каша. Столько было народностей! Все друг друга не любили. Делились по религии, по кланам. Не зря же сейчас Югославия распалась на столько стран и внутри них нигде нет никому покоя. Только Тито, «диктатор», сумел создать государство и удерживать его в руках. Балканы всегда были как бочка с порохом. Их поджигали, когда нужна была очередная мировая война. Много там было разного народа в отряде. Георгий рассказывал, как один русский везде собирал золото с убитых. Коронки, кольца, кресты на цепочках. Достанет на привале мешочек: «Вот оно злато!», перебирает, любуется, планы строит, как заживет после войны, домой вернется богатым. Однажды при артобстреле высунул голову из землянки – как ножом срезало. Не спасло золото.После концлагеря, после голода у партизан Георгий Дмитриевич высох в щепку. Говорит, вот странно! Голодал – был как бочка. Стал есть – скелет, обтянутый кожей. После войны, аж в 1946 г., вернулся домой. Не любил об этом времени рассказывать. Из обрывков рассказов Прасковьи, знаю, что таскали его - будь здоров! Наград партизанских лишили. Но, видно, прицепиться было не к чему. Народ за просто так по 10 лет лагерей отмотал, это потом многих реабелитировали. Георгию не разрешили занимать руководящие должности, как до войны, лишили партбилета, не разрешили жить в Краснодаре. Короче, предложили не отсвечивать и поехать на деревообрабатывающий комбинат в Карачаево-Черкесию, станица Зеленчукская, где он работал инженером-нормировщиком. За ним поехала и вся его семья: его дочь потом не назначили на обещанную должность зама секретаря краевой комсомольской организации (отец был в плену!), а в Зеленчуке у черкесов с карачаями она вполне подошла на роль секретаря комсомольской организации. В то время там таким стреляли ночью в спину в аулах. А ее очень уважали. Носилась на мотоцикле, работала с молодежью. Очень успешно. Другаю дочь - Люба с сыновьями Вовой, Сашкой и Витькой тоже приехали работать на молочный завод. Они были мастерами-сыроделами. Боря в Зеленчуке в 1953 г. году упал с турника (был спортсмен, художник хороший). Потом умом от травмы головы тронулся. Саша в возрасте полутора лет умер в 1943 г. году в Краснодаре у Вали на руках от скарлатины. Фельдшер по фамилии Бандура (Прасковья работала с ним в больнице) не дал необходимую сыворотку, дескать немцы не разрешают). Ребенок задохнулся. Поэтому не удивительно, что Прасковья на моей памяти всегда выглядела, как старая бабушка. Разве можно все это пережить и не сойти с ума. Умер Насонов Георгий Дмитриевич 20 мая 1995 года.