НА ПОДСТУПАХ К МОСКВЕ

Автор - Долгин Вениамин Григорьевич (1916-2009), Дипломат, 1-й секретарь ЦК КПСС 1 класса

"Мое поколение испытало годы бурных событий, войн, революций, коренных изменений государственного устройства, стремительного развития науки, культуры, искусства. То были боевые, тревожные и трагические годы нашей молодости. 

   Наша 52-я стрелковая дивизия вступила в войну в начале сентября 1941 года в битве за Ельню. Тогда немецкие войска были оттеснены, разгромлены 8 фашистских дивизий, одержана одна из первых побед в этой войне, которая позже получила название Ельнинской операции. Она была частью широ­кой операции Красной Армии, в результате которой в 1941 году гитлеровский план «молниеносной войны» потерпел провал.

После битвы за Ельню получили приказ - идти на Смоленск. В жарких боях город переходил из рук в руки и был почти полностью разрушен. Нас перебросили к городу Ярцево, но в жестоких боях дивизия была разбита, многие наши солдаты попали в плен. Из окружения выбирались небольшими группами. Мне довелось быть станковым пулемётчиком. В болотистом лесу, где мой пулеметный расчет сдерживал натиск про­тивника, нас накрыла одна из многих минометных атак. Напарник мой был убит, а я сам был контужен и потерял сознание. Но, будучи физи­чески здоровым и крепким, со спортивной закалкой, я вскоре оклемался и стал шевелиться, и в этот момент на меня наткнулись прочёсывавшие лес немецкие автоматчики. Я услышал (в школе и техникуме изучал немецкий язык) как один из автоматчиков сказал: «Он дышит», - и дал очередь по моей голове. Спасла каска от первой пули, а вторая пробила верхнюю челюсть, прострелила язык и нижнюю челюсть. Я снова потерял сознание. Пришёл в себя ближе к вечеру. Лицо в кровавой луже, в голове туман, правый глаз ничего не видит. А мысли шевелятся: «Здесь сгнию в болоте, надо выбираться». Нащупал в кармане индивидуальный пакет, кое-как перевязал правую часть лица, надел пилотку, каску вложил в вещмешок. Куда же идти? Пошел в сторону зарева боя. «Там, значит, есть и наши».

Вошел в какой-то хутор. На улице возле домов женщины, дети, старики, смотрят в сторону зарева, ожидая, чем закончится бой. Увидев меня с перевязанной головой, в пилотке, плащ-палатке, поняли, что я - красно­армеец, раненый и ищу пристанища. Пустить в избу не решились - а вдруг немцы придут. Одна женщина говорит: «Вон у нас сеновал, там уже раненый красноармеец есть. Дождись утра, а там видно будет». Так я и поступил. Напарник оказался покладистым.

Под утро слышим русскую речь у сарая. Вышли - а там связисты наши. Мой товарищ спросил: «Как найти санбат?» Говорят: «Вот по нашим проводам идите».Через опушку леса вышли на открытую поляну, заросшую высокими густыми травами. До противоположной стороны её было мет­ров 70. Как только мы ступили на поляну, по нам открыли интенсивный огонь. Напарник предложил: - давай по-пластунски. Но я поте­рял много крови, был контужен, и по-пластунски передвигаться не мог. Плохо соображая, взял в руки провод и пошёл под пули. Чудом добрался до следующей опушки, где были наши. Недалеко стоял гру­зовик санбата. Солдаты, помогавшие грузить раненых, обратили вни­мание на мою плащ-палатку - спина была вся изодрана, иссечена пу­лями. Но ни одна пуля тела не задела.

Среди солдат, помогавших погружать раненых, я увидел солдата Ильичева из нашей роты. Говорить не мог и написал на клочке бума­ги: «Я - Долгин, а где Володя Коваль?» Глядя на мое лицо, Ильичев не мог меня узнать, но сказал, что батальон понёс большие потери и отозван на пополнение. «Коваль как раз там. А ты, брат, видимо, уже отвоевался».

Грузовик, полный ранеными, отвез нас в полевой госпиталь, кото­рый был развернут в обыкновенном сарае. Меня врач разбинтовал и перевязал профессионально. Затем меня вновь погрузили на грузовик и отправили в Вязьму, в эвакогоспиталь. В пути потерял сознание. Очнулся уже на столе у хирурга.

В это время немцы бомбили Вязьму, и врач решил срочно отправить меня в тыл на самолете «У-2» вместе с полковником, раненным в позвоночник. Так как я мог сидеть, а полковнику надо было лежать, меня усадили в уголке самолета, и мы полетели над лесом. Неожиданно нас атаковал «Мессершмидт». Но наш лётчик оказался опытным и не дал себя сбить. У нашей «Уточки» скорость всего около 200 км, а у «Мессера» - 450. Наш летчик лишь вильнет над лесом, и пикирующий фашист мажет. Так он израсходовал свой боезапас и улетел. А «Уточка» спокойно долетела до Калинина.

Так в течение практически одного дня я трижды избежал смерти…"